Синдром Оливера Твиста: остросюжетный фотоочерк о судьбах неблагополучных детей

Новый год должен быть у каждого ребенка. Обычно дети отмечают его дома в кругу семьи. Подростки ищут свободную «хату», где можно зависнуть с друзьями. А эти ребята, их всего девять человек, встречают праздник в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей ГУ МВД Пермского края (или ЦВСНП). Сюда они попадают по решению суда. Несовершеннолетние правонарушители проводят в центре до тридцати дней. Чарльз Диккенс, автор грустной истории про безнадзорных детей, мог бы с успехом найти здесь прообразы для многих своих персонажей.

«Мы не тюрьма»

Новогодний праздник для детей организовали волонтеры, члены студенческого отряда ПГНИУ. В раздевалке подготовительная суматоха: кто-то наносит грим, кто-то приклеивает пластмассовый нос:

– Мы работаем проводниками, – рассказывает на ходу Екатерина БИБОВА, член студенческого отряда ПГНИУ. – Это наш подшефный объект. Здесь хорошие ребята, но зачастую они из «трудных» семей. К ним нужен особый подход: разговаривать мягче, почаще хвалить, поддерживать.

Здание центра окружено высоким забором, по периметру обнесено колючей проволокой. Большие железные ворота открываются по требованию. Но за ними – не тюрьма и даже не школа. Центр больше всего напоминает детский лагерь: большая библиотека, тренажерный зал, уютная комната психолога. В холле рисунки и фотографии. Из коридора доносится смех.

Перед представлением я успела немного поговорить с начальником центра, подполковником полиции Еленой ПАХМУТОВОЙ. Она пригласила меня в свой кабинет. Было слышно, как в актовом зале музыканты настраивают инструменты.

А дверь то и дело открывалась:

– Елена Геннадьевна, ну что, мы новеньких моем?

– Елена Геннадьевна, их на праздник потом послать?

– Елена Геннадьевна, Васю (имя изменено) надо обязательно дерматологу показать.

Когда ребенок прибывает, его осматривает педиатр. Сутки он находится в медицинском изоляторе. Педикулез и чесотка – здесь дело привычное. Многие дети «запущены» и нуждаются в лечении.

– Все стационары города принимают наших детей, никто нам не отказывает, – объясняет Елена Геннадьевна. – Некоторые родители пугаются, когда их направляют к нам. Но мы не тюрьма. Мы относимся к системе ранней профилактики. К нам попадают сложные, трудные детки. Когда ни школы, ни инспекторы по делам несовершеннолетних не справляются, остается центр. Но мы не крайняя мера, как нас любят позиционировать судебные органы. Крайняя мера – это колония. Мне приходится ломать эти стереотипы, объяснять, что мы здесь занимаемся не наказанием детей, а стараемся показать им лучшую жизнь. Мы не изолируем, а наоборот, социализируем ребенка, вводим его в ту окружающую среду, которая была ему не доступна. Ездим в библиотеки, на концерты, в музеи. У нас дети начинают классику читать!

Окно в новый мир

Час чтения в центре сразу после завтрака, с 9 до 10. Некоторые зевают, но читают. Уйти отсюда нельзя. Потом, прочитав повети Пушкина и рассказы Чехова, «они уезжают домой, гордые собой». В центре преподают учителя из Вечерней сменной общеобразовательной школы № 5 . Так как детей немного, педогог работает с ребенком индивидуально. По окончании срока детям выдается справка с оценками. И эти отметки лучше, чем в школе. Ингода учителя недоумевают: «Я не понимаю, почему ребенок учится в коррекционной школе, у него такие хорошие знания!»

На столе Елены Геннадьевны внушительная стопка писем. Это пишет начальнику центра девочка Вероника (имя изменено). Она была здесь трижды, а после уехала в закрытую школу в Улан-Удэ.

– Уже все знаю, что она напишет: «вы любимая Елена Геннадьевна», «вы вторая мама». Это был такой «оборвыш», просто чудо гороховое! Бродяжничала, воровала. Никто не верил, что из нее что-то путевое выйдет, неуправляемая была совсем.  Я не могу до сих пор осознать, что я стала для этой девочки неким «двигателем» к другой жизни.

Вероника подросла, стала настоящей красавицей. Она шлет «пермской маме» свои стихи, поделки и грамоты. А Елена Геннадьевна использует привязанность ребенка и свой авторитет, чтобы даже на расстоянии направлять и поддерживать.

– Это «закрытое», как у нас пропагандируют, учреждение для таких деточек, которым ничего слаще морковки не давали, становится окном в мир, – говорит она. – Сами посудите, везли мы как-то детей на игру «Пармы» по городу, и мальчик 14 лет, выше меня на голову, спрашивает басом: «Елена Геннадьевна, а это что за автобус с рогами впереди едет?» Мальчик не знал, что есть такой вид транспорта, как троллейбус!

Вот еще одна история про Ваню (имя изменено) и его детскую мечту:

– Помню, Ванька у нас был. Он все говорил мне: «Елена Геннадьевна, у меня день рождения скоро». Я ему: «Не переживай, мы помним и подарок подарим. Или ты какой-то особенный хочешь подарок?» А сама про себя думаю: вдруг попросит то, что мы не сможем купить. А он мне: «Хочу на трамвае покататься. Это моя мечта». Я прихожу домой и своей взрослой дочери рассказываю: вот Ваня, 10 лет, на трамвае мечтает покататься. У дочери моей слезы из глаз.

Встречаются, конечно, дети из состоятельных семей. В плане финансов – там все в порядке. В остальном – все то же самое. Если ребенок в центре – это значит только одно – семейное неблагополучие.

– Я пытаюсь достучаться до каждого судьи: чем раньше к нам попадет ребенок, тем лучше, – объясняет Елена Геннадьевна. – После восьми-десяти правонарушений у ребенка вырабатывается стойкое криминальное поведение. Но до всех судей я донести эту мысль не могу. Все равно твердят свое: «центр – это место изоляции», «центр – это в крайнем случае», ну и доводим мы до крайнего случая, когда ребенок едет уже не в центр, а сразу в ИК № 1.

Дверь кабинета опять распахивается. На секунду в проеме появляется раскрашенное лицо в синем парике и тут же исчезает:

– Елена Геннадьевна, мы начинаем!

«Вы бы видели их лица!»

В актовом зале сверкает огнями новогодняя елка, накрыты столы. Дед Мороз и Снегурочка зовут детей в центр зала танцевать. Мальчишки дурачатся, подталкивая друг друга вперед. Единственные девочки, Маша и Аня (имена изменены), сутуля от стеснения худенькие плечи, двигаются в такт музыке. На них нарядные платья, которые принесла из дома психолог центра, полковник полиции Инга ГРАЧЕВА.

– Вы бы видели их лица! «А если я нечаянно порву?», «я никогда такое платье не надевала». Мы к празднику с утра готовились: плойкой кудри вили, лаком брызгали. Восторгу не было предела! Это две сестренки, 10 и 12 лет. Коляску украли. Детскую коляску. В подъезде стояла. Покататься захотели.

ЦВСНП – это место, где дети отбывают наказание за свои правонарушения: кражи, избиения, угоны. Кроме этого, ЦВСНП – это сытость и чистота. Еще это стихи Есенина, кукольный театр и футбольные матчи. А главное – внимание, забота и понимание взрослых. По словам Елены Геннадьевны, в 60 % случаев после выхода из центра в поведении детей наблюдается положительная динамика. И это не просто результат работы сотрудников, эта цифра – подлатанные судьбы маленьких недолюбленных людей.